Запросы про контроль бывают разные: часто это про усталость от сверх опеки других и от собственных мыслей, которые не дают расслабиться даже ночью и проявляются в виде бессонницы или даже панических атак. Или страх потери контроля и того, что проект или жизненная ситуация может развернуться не приемлемым (=заранее не прогнозируемым) для клиента образом. Иногда запрос связан с раздражением или даже гневом на других, что они не подчиняются, делают что-то не так или не идеально или с печалью и даже депрессией, что клиент вынужден делать все сам, он одинок в принятии своих решений и эта ситуация безнадежна (т.е. не подлежит изменению и так будет всегда).

Наше желание максимально все контролировать идет от базовой потребности в безопасности. Если мы что-либо контролируем, то как-будто мир вокруг становится понятнее, развивается по твоему сценарию и ты уверен, что завтра случится ровно то, что ты себе представил. Нам кажется, что если мы ослабим хватку и расслабимся, то мир сойдет с привычных нам рельс, бизнес настигнут тяжелые времена, а удача от нас отвернется. Ведь если мы контролируем, мы как-бы постоянно присутствуем в процессе и подтверждаем свою значимость, без нас никак и если я не буду гнать вперед своих людей, то они обленятся и план не будет выполнен (это вполне стандартный аргумент любого эффективного менеджера).

Я часто думаю, почему так много контролеров среди моих друзей и знакомых, особенно среди тех, кому 35+ лет и более. Очевидный для меня ответ, что это из детства, где о безопасности можно было только мечтать, вернее она даже не входила в базовую комплектацию нашего детства – выжил, здоров, накормлен – этого вполне достаточно для выживания.

В той стране, где прошло мое детство и где рожали в основном будущих строителей коммунизма, не сильно задумывались о тонких материях – нас рано сдавали в круглосуточные детские сады или на худой конец к бабушкам и иным родственникам, которые были не всегда нам искренне рады (няней тогда не было как класса или во всяком случае было мало желающих исполнять профессиональные услуги по воспитанию детей за деньги). Родители не объясняли нам особо, почему вдруг из более менее позитивного младенчества нас отправляли в суровую реальность (наш детский мозг не посещали идеи о пользе труда родителей, мы брали всю вину на себя – это мы так накосячилили или мы такие плохие, что родители от нас отказались). Приходилось становится взрослыми досрочно и пытаться отвоевывать свое право на жизнь и относительную безопасность у равнодушных воспитательниц.

Мы рано вышли на улицу (в смысле самостоятельно гулять и общаться) и там точно было не про безопасность. Потом мы возвращались домой к родителям или бабушкам и сталкивались там с не всегда конструктивным поведением или эмоциями – наши родители тогда не знали, что выяснять отношения при ребенке не самый лучший путь плюс сам накал отношений был другим – это сейчас мы расстаемся с партнером через смс сообщения или публикации в сети, а тогда в воздухе могла летать посуда, а соседи были непосредственными участниками диалога.

В общем, история об отсутствии безопасности с детстве у каждого контролера своя. Но решения, принятые тогда, часто схожи – будь сильным, не будь ребенком, делай все сам, никому не верь, не проси, все равно не дадут и не помогут, не чувствуй (особенно боль, страх, стыд), лучшее вообще ничего не чувствуй, все контролируй и сам принимай решения.

Все вышеперечисленные решения когда-то нас защитили и позволили выжить. Они до сих пор служат нам верой и правдой, но мы начинаем смутно догадываться, что можно по-другому, иногда здоровье нам сигнализирует, что устало от контроля и напряжения, а еще больше от тревоги, что вокруг появляется все больше обстоятельств, которые вне зоны нашего контроля. Или мы так заигрываемся в контроль, что возникает стойкое ощущение, что нам подвластно абсолютно все, наш контроль переходит в диктатуру. Например, один из моих клиентов возмущался, тому, что он все сделал по инструкции – кормил свою жену определенной пищей, контролировал дни близости, заручился поддержкой супер-врачей, которые гарантировали ему рождение наследника, но вопреки его ожиданиям на свет посмела появится девочка – как так, Вселенная посмела ему не подчиниться!

Или в моем случае сверх контроль выражался в сверх опеке других людей – моих подчиненных, родственников, а впоследствии, клиентов – мне казалось, что они без меня не справятся, что я лучше знаю, как нужно. Я часто употребляла местоимение Мы – мы-команда, мы - семья , мы с клиентом – это чистой воды симбиоз или слияние с другим. Практически ты лишаешь другого человека его силы, не даешь ему пространства сделать что-то самому, без твоего вмешательства, Иными словами ты разурочиваешь человека (лишаешь его прохождения собственного урока). Рядом со мной другим не выгодно было взрослеть, вернее, в этом не было никакой необходимости, а я в свою очередь возмущаласьв кабинете психолога, почему они все такие несамостоятельные.

Какой-же выход из сценария контролера? Сказать контролеру, что в твоей жизни много контроля, расслабься, отпусти, перестань ТАК вкладываться в построение мнимой безопасности – утопия. Как правило, контролеры – умные люди (попробуй держать фокус внимания на стольких вещах одновременно – нужен супер-мозг). Одна из ловушек ума -рационализация – мы подробно объясняем себе, почему мы контролируем, какая в этом выгода и какие есть риски, выстроены причинно-следственные связи, которые успокаивают нашу бдительность, говоря: «Да мне в общем даже хорошо в этом контроле, еще бы бессонница не мучала и шея не болела, вообще было бы все чудесно». И в этом запрос к психологу – сделайте так, чтобы я просто спал по ночам, таблетки уже не помогают…..

Есть соблазн быстро снять симптом, но без исследования причины избыточного контроля - что послужило его возникновению или это совокупность факторов, без распутывания изначальных детских решений - снизить контроль не получится, слишком много было подтверждений в течении жизненного пути, что эта стратегия поведения верна – контроль дает безопасность, пусть таким путем и ценой моего здоровья.

Лично мне, с учетом глубины моих повреждений, понадобилось 5 лет терапии и это процесс еще не завершен. Я училась доверять другим и в конечном итоге доверять себе – мои внутренние родитель и ребенок не слышали и не доверяли друг другу.

И не смотря на то, что доверие еще не восстановлено на 100%, меня радую те перемены, которые я допустила в своей жизни, снизив уровень контроля. Меня стала искренне удивлять самостоятельность людей вокруг, их сила и возможности для движения вперед, пусть не с той скоростью, с какой лечу я. У меня появилась критика своего поведения, осознавание, где я передавила и где моего присутствия было слишком много. Да я все еще знаю, как лучше, но парадокс моей новой профессии психолога состоит в том, что как именно лучше знает только сам клиент, он живет с собой гораздо дольше, чем я его знаю и пусть он не слышит себя прямо сейчас, но где-то в глубине себя он точно знает правду про себя и как себе помочь.